Вызов помогает принять свою силу ☝
Когда человек сталкивается с чем-то превосходящим пределы его кажущихся возможностей — он переживает инициацию. В рабском мировоззрении, основанном на концепции кнута и пряника, принято считать моменты инициации наказанием, и рано или поздно человек верящий в наказание застывает с немым вопросом «За что?»
Люди с концепцией наказания привыкают жить с обидой в сердце, им кажется что Вселенная к ним несправедлива. Разумеется, «справедливая» Вселенная вела себя примерно так же как Золотая Рыбка в известной сказке Пушкина и в конце концов пришла бы в полное услужение прихотям чьей-то капризной личности. Как бы не так!
Главный вопрос любой инициации: «Для чего?» «Для чего я попал в эту переделку?» «Каким я стану, когда из нее выберусь?» «Что я могу сделать, пока в ней нахожусь?»
Моя давняя подруга случайно (!) попала в годы в афганской войны медсестрой в госпиталь особо опасных инфекций в 60 километрах от границы с Пакистаном на девятый, самый трудный год войны. Большего ада трудно себе представить. То, что ей пришлось обнаружить в этой инициации, что Вселенная не ставит перед собой задачу ее угробить, что речь о чем-то другом.
Когда мама перестает носить ребенка на руках и кормить из ложечки, разумеется она не наказывает, она хочет, чтобы в ребенке развились те возможности и способности которых раньше не было. Чтобы он принял свою силу.
«Все что на нас нападает — наша не принятая сила». Если смотреть на события в жизни таким образом, то выглядит очень забавно: протягивает Вселенная свой трудный и священный подарок, а человек либо в возмущении отталкивает: «Забери не мое!», либо вопит благим матом: «За что, что я такого сделал?!» Вопрос не в том, что человек сделал для того чтобы это получить, а в том, что сделает, когда примет этот дар.
Очень трудный дар — это призыв на службу. Не в армию конечно. Призыв на службу Создателю. Вселенная вырывает человека из спячки обывательского сознания и дает ему другие возможности, переводит в другую полосу восприятия, если у инициируемого хватает мужества и сил перейти.
Как это происходит? Примеров множество. Моя родная мама начала писать стихи, после того как ей собственными руками пришлось доставать из петли кем-то повешенного ее отца, моего дедушку. Некоторое время она была после этого в сильном потрясении, а потом ей начали приходить стихи. Стихи не обычные, стихи-легенды, стихи притчи. Она делиться этими стихами с людьми.
Я знаю многих людей, у которых проявились новые способности и возможности после различных травм и потрясений. В моей картине мира необходимость в травме или потрясении возникает, когда человек длительное время сидит, наслаждаясь тем что у него все хорошо, забывая о том, что планета одна на всех. Таким образом, в состоянии инициации оказываются целые народы.
Инициация - это всегда вызов. И в моей картине мира, прежде чем этот вызов возникает, человек сам просит о помощи Вселенную. Ему бывает трудно поверить, что помощь может прийти именно в форме вызова, когда уж нет никакой возможности избежать своего взросления. Приходится выбирать.
Очень ясно момент такого вызова показан в фильме «Остров», Павла Лунгина. Для тех, кто не видел, сюжет следующий: в годы войны немцы предлагают главному герою выбор — убить своего друга, или быть самому убитым. Очень древний, традиционный мужской вызов: отдать свою жизнь или забрать чужую. Как бы мужчина не поступил — он не останется прежним.
Многие в нашей культуре гордятся своими предками воинами. Я также горжусь своим дедом. Он был сапером в штрафбате. Разминировал минные поля, поставленные немцами. Спереди минное поле, сзади заградотряд — выбор простой: хочешь иди на мины, хочешь иди на пули.
Дед рассказал историю, как случайно встретился лицом к лицу с немцем. Они посмотрели друг на друга и не стали стрелять. Немец развернулся и пошел к своим, мой дед развернулся и пошел к своим. Я не знаю каково им обоим было идти, подставляя противнику спину. Мой дед не был воином. Он был крестьянином. Остался ли он простым крестьянином после всех своих инициаций? Конечно нет. Он стал священником, хотя не имел сана и не служил в церкви.
Увидеть в человеке врага и убить его — один выбор, увидеть во враге человека и пощадить его - другой. Я не в коей мере не осуждаю тех, кто убивал врагов, освобождая родную землю. Их потомки могут по праву гордиться своим предками воинами.
Я просто говорю о том, что в момент инициации один выбор приводит к одним последствиям — другой выбор, к другим. Моего деда ранило (безликое «оно»), и после госпиталя его комиссовали. Он кровью оплатил и свою «вину» перед советским народом и свое право навсегда уйти с войны. Я благодарен тому немцу, который не стал стрелять и возможно сейчас где-то мой сверстник рассказывает своим детям эту историю. О том, как его дед ушел с войны.
Я не осуждаю тех, кто выбирает видеть в людях врагов. Война сладка, победа еще слаще. Но я хочу предупредить, желающих остаться в Мире Войны - Мир Войны так устроен, что война никогда не заканчивается. И враги никогда не заканчивается. Вечная игра в «Дум». В Большой Войне нельзя победить.
Моя студентка, работая с мужчиной клиентом поразилась, что для него задушить льва голыми руками — высшее проявление мужества. В ее картине мира высшее проявление мужества — проявить свою любовь и миролюбие, так, чтобы лев не увидел в мужчине не противника не добычу. Они оба правы. Миры разные. Подчиняются разным правилам. Мужчина ее клиент живет в Мире войны — моя студентка в параллельной вселенной. «Переведи меня через майдан», - обратился к ней мужчина.
Целые страны, народы и планеты могут проживать свою инициацию. «Не идти вперед — значит идти назад», - говорили древние. Мир войны прост, понятен и в общем-то давно освоен человечеством. Его законы также просты: убивай - либо тебя убьют; побеждай — либо тебя победят, доказывай свою правоту — либо тебе докажут свою. Старое как этот мир беличье колесо истории. Законы мира любви — трудны и неизвестны. И сейчас многим приходиться делать выбор, проживая свои инициации. А их бывает очень трудно прожить.
Иногда люди, сопровождающие инициируемого, пытаются помочь ему вернуться к обывательскому сознанию, к прекрасному состоянию, когда «все хорошо и мухи не кусают». Вызов на то и вызов — чтобы перейти на ступеньку выше, либо на ступеньку ниже. Либо прожить боль и проявить свою душу, либо ожесточиться и боль отвергнуть. Не проживший свою боль, причиняет много боли окружающим. Ранит, потому что ранен.
В мудрых культурах нет концепции врагов и плохих людей. И по большому счету — любая война - это просто недоразумение. Момент не хватки разумности. Поскольку закон один для всех миров: невозможно выстрелить в кого-то и не попасть в самого себя, невозможно ранить кого-то и не ранить собственную душу. Это легко пронаблюдать в детском саду — когда ребенок ударяет другого ребенка и сам начинает плакать.
Президент Франклин Рузвельт сказал о том, что "когда дом вашего соседа горит, вы должны одолжить ему свой садовый шланг". Тысячу раз «ДА!» Но когда у соседа горит дом, а он просит у Вас канистру с бензином вместо садового шланга? Что Вы ему ответите? Либо сосед сошел с ума, либо он почему-то хочет, чтобы все сгорело.
Сейчас двадцать первый век. Человечество накопило огромный потенциал социальных технологий, помогающих не превращать конфликтные ситуации в боевые действия. И те государства и правительства, которые предпочитают выбирать между развитием социальных и военных технологий — развитие военных технологий, нечаянно или осознанно лукавят, утверждая, что они заботятся о мире.
И я напомню, что на этой планете существует лишь одно государство, добровольно отказавшееся от армии. Лишь одно. И пока народы разных держав продолжают гордиться победами своих воинов больше чем достижениями своих миротворцев — война не закончится.
Забота Вселенной о взрослении бывает очень трудной и неожиданной. Иногда она приходит в виде человека с автоматом, который неожиданно стучится в дверь и спрашивает: «Ты по-прежнему искренне веришь, что врагов следует убивать? А дуло автомата полезней мудрого слова?»
Вызов есть вызов. Он всего лишь помогает принять свою силу.
